Главная Как управлять

Соотношение понятий зло и насилие философия. «Зло» и «насилие» в религиозно-философских концепциях

«На вопрос, в какое время мы живем, можно дать однозначный ответ - в эпоху сверхнасилия. Оно витает повсюду в современном мире, проникает во все поры общества: в политику, экономику, науку, культуру» .В этом апокалипсически звучащем высказывании американского философа Л. Тайгера нашла отражение сложившаяся в настоящее время обстановка всеобщей конфликтности и беспрецедентного скачка всех видов насилия, проявлений агрессивности и терроризма.

История, конечно, всегда влачила свою «триумфальную колесницу» через горы трупов и моря крови. Но драматизм нынешнего периода заключается в том, что теперь человечество живет в условиях ядерного противостояния, когда увеличивается число государств, обладающих оружием небывалой разрушительной силы. Впервые поставлена под вопрос бессмертность человеческого рода. Гамлетовский вопрос – быть или не быть? – встает теперь уже не в философском, а в жизненном, практическом смысле.

Наличие очень разных в содержательном аспекте типов насилия, его функций и целей делает сложным нахождение его обобщенной характеристики, выработку единого общепризнанного понятия. Но можно согласиться с тем, что «насилие является проявлением самой структуры Бытия» . Оно представляет специфическую форму отношений, осуществление которых связано с «при-менением силы», «нанесением физического, духовного и имущественного вреда», «нарушением чьих-либо интересов и прав», «подавлением свободы воли». Насилие или угроза его применения принуждает людей к поведению, не соответствующему их желанию, препятствует «соматической и духовной реализации человеческих потенций». Такие определения даются многими исследователями этого феномена.

В социальном насилии как одном из видов межчеловеческих коммуникаций находит экстремальное выражение столкновение и противоборство интересов и целей субъектов общественных отношений – государств, классов, этносов. К наиболее распространенным проявлениям насилия относятся войны, вооруженные революции, политические репрессии, терроризм, геноцид.

Насилие выступает в роли «повивальной бабки», к услугам которой прибегают для разрешения классовых и этнических антагонизмов, революционной смены отживших и установления новых политических режимов и экономических укладов. Становление новых способов производства происходило под воздействием не только объективных экономических законов, но также требовалось задействование принудительных мер. К. Маркс отмечал, что процесс капиталистического накопления не мог обойтись без насильственной экспроприации, «превращение земледельческих феодальных обществ в промышленные... достигается не только так называемым естественным путем, а при помощи принудительных средств» .

В силу своей роли и значимости насилие всегда находилось в центре общественной мысли и практики человечества. Оно осуждалось и проклиналось, им пугали и угрожали, его объявляли абсолютным злом и «происком Сатаны», провозглашали движущим фактором общественного прогресса, прославляли и возводили в культ. Трудно, наверное, найти другую специальную категорию, вокруг которой наслоилось бы столько противоречивых суждений, в оценке которой наблюдалось бы столь непримиримое различие мнений.

О непреходящей значимости проблемы социального насилия свидетельствует тот факт, что ни один крупный мыслитель прош-лых веков и современности не обошел ее своим вниманием. Начиная с античной философии и до наших дней представители разных идеологических направлений и философских традиций занимаются исследованием природы и корней насилия, его роли в истории. Неослабевающий интерес к этой проблеме объясняется тем, что она имеет не только академический, но и политический характер, актуальную практическую значимость. Проявления насилия тесно связаны с классовыми и национальными отношениями, международной политикой, непосредственным образом затрагивают интересы всех социумов, влияют на судьбы всего человечества. Отсюда проистекает и резкое размежевание, и бескомпромиссность позиций в этом вопросе разных общественных групп и политических сил, отражающих их интересы и цели.

На каждом этапе цивилизационного развития проблема насилия обладает своими характерными особенностями и отличительными чертами. Изменение исторических условий влечет и изменение форм и методов насильственных действий, их соотношения, масштабности и последствий. Требуется и корректировка концептуальной трактовки этого явления, его оценки и восприятия в соответствии с трансформирующейся жизненной реальностью и наличным бытием.

К основным факторам, определяющим сейчас новые явления и тенденции в этом вопросе, можно отнести глобальные изменения, связанные с научно-технической революцией и геополитическими сдвигами; усиливающееся неравенство и противостояние между богатыми, динамично развивающимися государствами и отсталыми, все более нищающими странами, представляющими, к тому же, разные социокультурные сообщества; рост в связи с этим проявлений экстремизма и фундаментализма. Международная напряженность и конфликтность увеличились вследствие происшедшего превращения мира из двухполярного в многополярный, что привело к нарушению существовавшего равновесия сил, усилению имперских амбиций США и их стремлению к монопольному господству. Человечество от «холодной войны» перешло к не менее «холодному» миру.

Умножается число вооруженных конфликтов. По данным ООН, за последнее десятилетие было отмечено свыше 100 локальных войн в различных частях мира, в них было вовлечено 57 государств. Произошел новый виток гонки вооружений, их качественная модернизация с целью усиления разрушающей силы. Ядерным оружием обзавелись Индия и Пакистан, но оно, видимо, имеется и у ряда других государств, хотя и не принадлежащих официально к «ядерному клубу». Двух мировых войн в XX в., писал Эрих Ремарк, возможно, окажется недостаточно в качестве урока для человечества. «Мир снова погружен в пепельно-серый свет апокалипсиса. Еще не улетучился запах крови и не осела пыль от разрушений последней войны, а в лабораториях и заводах уже опять работают на полных оборотах, дабы сохранить мир с помощью оружия, которым можно взорвать весь земной шар» .

Поскольку насилие представляет экстремальную форму деятельности, оно чаще всего воспринимается не только на уровне обыденного сознания, но и в ряде научных концепций как априори негативное явление, абсолютно несовместимое с общепринятыми нормами морали. Такой подход, оперирующий некими неизменными ценностями и отличающийся догматичной прямолинейностью, не позволяет рассматривать это явление в контексте исторической эволюции цивилизации, проводить дифференциацию качественно различных по содержательной сущности и целенаправленности насильственных действий. Высказывая критическое отношение к такого рода одномерному подходу, американский политолог Ч. Найбург пишет: «Общество состоит из конкурирующих социумов и групп людей, борющихся за получение или сохранение различных благ при помощи широкого арсенала средств. В этой борьбе применяются либо мирные, либо насильственные методы, и, соответственно, жизнь общества определяется двумя понятиями – миром или войной, насилием или ненасилием. Мирное состояние означает, что конкурентная борьба происходит в рамках легальности и закона. Наоборот, когда происходит нарушение существующего порядка и столкновение противоборствующих сил достигает крайней остроты, эта борьба выливается в насильственные акции» .

Сложившаяся аксиоматика взгляда на насилие как исключительно антисоциальное и внекультурное явление обусловлена смешением двух различных подходов – историко-теоретического и нравственного, оперирующего преимущественно моральными категориями. В последнем случае оказывается невозможным выявление каузально-детерминированной связи между насилием и другими проявлениями человеческой деятельности, определенными типами общественной организации, установление корреляции их эволюционной динамики. Игнорирование принципа историзма и классовости объективных законов общественного развития приводит к тому, что все насильственные проявления воспринимаются как однородные. Только при анализе насилия в социокультурном аспекте появляется возможность рассматривать его в качестве трансисторической формы социальной жизни, всеобщего модуса существования человечества.

История представляет арену противостояния диалектически взаимосвязанных созидательных и разрушительных сил, на исторический процесс одновременно оказывают влияние конструктивные и деструктивные факторы. Вполне объяснимо различное отношение к актам насилия субъектов межчеловеческих отношений в зависимости от того, по какую сторону «социальной баррикады» они находятся. Но при этом нельзя не согласиться с высказанной Р. Ароном мыслью, что «история остается по меньшей мере историей людей по мере того, как она развертывается до настоящего времени, когда она определяется по существу борьбой и насилием. И она будет определяться насилием до конца предыстории» , то есть до тех пор, пока не исчезнут антагонизмы между человеком и человеком, человеком и природой.

Научно установлено, что за 3400 лет записанной истории было всего 234 года, когда люди не вели войн. Это может свидетельствовать о том, что войны есть не случайное явление. Они возникают отнюдь не по прихоти отдельных правителей или из-за честолюбивых амбиций генералов. Хотя, конечно, нельзя сбрасывать со счета случаи, когда человеческие страсти брали верх над разумом. Иначе история имела бы слишком фаталистический вид. К. Клаузевиц считал неразумным из-за отвращения к «суровости стихии войны» упускать из вида ее природные свойства и объективные корни. «Война относится к области общественной жизни, – писал он. – Война есть столкновение значительных интересов, которые разрешаются кровопролитием, и только этим она отличается от других конфликтов» .

Определяющим критерием для установления истинной значимости и роли конкретного насильственного действия выступает не моральный, а сущностный фактор, его целевое назначение. Все зависит здесь от того, является ли применяемое насилие орудием тирании или демократии, инструментом исполнения закона и его защиты или же его нарушения. Насилие может играть позитивную роль и быть объективной необходимостью, когда его применение способствует поступательному движению общества, направлено против иноземных захватчиков, на свержение антинародных режимов. Т. Джефферсон считал, что бунт народа против неугодных правителей есть «хорошее дело и так же необходим в политическом мире, как бури в мире природном. Восстания действительно выявляют нарушения прав человека, которые их породили» .

Все великие революции в истории, сыгравшие роль «локомотивов» социального прогресса и положившие начало новому этапу цивилизации, вынуждены были применять насилие против сопротивляющихся консервативных сил. Парижская Коммуна в XIX в. и социалистическая революция в России в XX в. – эти два знаменательных события, повлиявших на умы многих поколений, явились не только разрушительными, но и созидательными факторами.

Насилие как способ самозащиты и спасения от агрессивных насильственных действий, как способ их предупреждения признается законным и оправданным. Национально-освободительные войны служили интересам не только отдельных наций, но и внесли вклад в дело защиты и распространения всечеловеческих прав и свобод, под их натиском рухнула колониальная система. Благодаря разгрому нацистской Германии во Второй мировой войне человечество было спасено от фашистского рабства.

Наиболее концентрированным и масштабным проявлением социального насилия являются войны. То, что создается многими годами человеческого труда и творческого разума, во время войн уничтожается вместе с творцами материальных и духовных богатств, превращается в руины. Плата за развязанные войны возрастала прямо пропорционально уровню развития научно-техни-ческого прогресса, внедрения его открытий в военную область. Войны становятся все более кровопролитными и разрушительными. Жертвами Первой мировой войны стали почти 10 млн человек, стоимость материальных потерь исчислялась в 338 млрд долларов. Во Второй мировой войне погибли свыше 54 млн человек, материальные потери достигли 4 трлн долларов .

Развивалась не только «индустрия смерти», но и военная теория, стратегия и тактика вооруженной борьбы трансформировались адекватно появлявшимся новым боевым средствам. Последним «достижением» военной мысли является разработанная и уже применяющаяся на практике «безрисковая война». Доктрина «безрисковой войны», на которую делает ставку американский генералитет, есть продукт технологических инноваций, поскольку основывается на возможности избежать риска значительных потерь для имеющей абсолютное военно-техническое превосходство страны в развязанном ею вооруженном конфликте. Именно руководствуясь такой предпосылкой, администрация США принимала решение о вторжении в Ирак, убеждая общественность в практической безнаказанности этой агрессивной акции для самих США и их союзников по НАТО. Аналогичные суждения распространялись и при совершении военной агрессии в Югославии. Заявлялось что новейшие средства вооружения позволяют наносить «точечные удары» исключительно по военным объектам, и их применение якобы не угрожает гражданскому населению.

Однако все подобного рода заявления оказались мифом, были опровергнуты реалиями военной действительности. «Чистых» войн не бывает, они всегда несут смерть и страдания всем участникам, ведут к материальному разрушению и нравственному разложению. Саму концепцию войн «малой кровью» следует признать столь же антигуманной, как и любую другую форму апологетики милитаризма. Но она еще отличается и циничным эгоизмом в трактовке проблемы безопасности, поскольку ее пропагандисты представляют интересы той воюющей стороны, которая лучше оснащена новейшими видами вооружения и для которой риск массовой гибели военнослужащих в силу этого значительно меньше. Что же касается гибели людей с другой стороны, в том числе и мирного населения, то их судьба, видимо, в расчет вообще не принимается.

В настоящее время в мире существует только одна сверхдержава – США, конкурировать с которой по военной мощи не способно ни одно государство. Но в условиях ядерного противостояния, когда Россия и некоторые другие государства обладают оружием массового поражения, американское превосходство в силе превращается в иллюзию. В случае возникновения военного конфликта с применением ракетно-ядерного оружия США подвергаются опасности уничтожения в такой же степени, как и их противники. Цена риска становится равнозначной для всех, и поэтому политика «имперской самонадеянности» ничем не оправдана.

Бичом современного человечества стал переживающий свой ренессанс политический терроризм. Возродившийся в невиданных ранее масштабах и формах, он превратился во всепланетное явление, наполнился новым социальным и национальным смыслом. Его отличие от терроризма столетней давности, использованного в основном российскими революционерами, заключается прежде всего в его международном характере, в глобальном охвате всех без исключения регионов планеты. Его объектами становятся уже не только и не столько отдельные индивиды, но значительные массы людей, общественные и правительственные учреждения, транспортные и энергетические системы. «Новым для сегодняшнего терроризма, – пишет американский философ О. Демарис, – является то, что террористы отбросили понятие невинных людей, они провозгласили право убивать всех, стремятся терроризировать целые народы» . Получил распространение и такой неизвестный для «классического» терроризма метод, как захват заложников с политическими целями.

Терроризм, как и любое общественное явление, имеет свои истоки, мотивируется политическими, идеологическими, экономическими, этническими и религиозными факторами. Он представляет искаженную по сущности и направленности рефлексию на состояние угнетенности и бедности, в котором находится значительная часть населения некоторых регионов планеты, определенные слои общества. Это их мстительный ответ на допущение неравенства и несправедливости в распределении материальных благ между классами и нациями, на нежелание богатых делиться с бедными. «Терроризм не рождается из небытия. Он имеет причины, которые редко его оправдывают, но всегда объясняют» , – считает французский политолог К. Жюльен, указывая на то, что террористическое насилие как вспышка массового недовольства освещает дефекты общества. Тем самым одно зло пытаются исправить другим злом. Признавая, что терроризм отражает яростное сопротивление восточной цивилизации натиску вооруженной разрушительными научно-техническими достижениями западной цивилизации, что он направлен против порочной политики глобализации, проводимой в узкоэгоистических национальных и корпоративных интересах, английский философ Ч. Фримен подчеркивает, что «праведные цели тотального террора» приводят к лишению жизни граждан, не имеющих отношения к принятию государственных решений и не несущих за них ответственности .

Конкретные цели, преследуемые при совершении террористических актов, могут существенно различаться. Поводом для них могут стать самые неожиданные и труднопредсказуемые события. По всему миру прокатилась волна протестных выступлений, сопровождавшихся насильственными действиями, в связи с публикацией в западной печати карикатуры на пророка Мухаммеда. Этот факт свидетельствует о том, что даже такое, казалось бы, малозначительное с точки зрения европейского менталитета явление способно вызвать столь массовую и острую реакцию мусульман, стать детонатором не только «холодной», но и «горячей» войны цивилизаций.

Терроризм носит исторический и транснациональный характер, отличается специфическими проявлениями в разные эпохи и в разных регионах. Отсюда вытекает сложность научного познания и определения террористической деятельности, подчас не укладывающейся в общепринятую шкалу ценностей и норм, имеющей неоднозначный характер, нередко оценивающейся по двойным стандартам. Поэтому, очевидно, до сих пор наблюдается и весьма расширительная и терминологически нечеткая трактовка самого понятия «терроризм», смешение разных форм его проявления.

Особо следует отметить опасность приобретшей в настоящее время значительное распространение такой формы терроризма, как государственный терроризм. Он находит свое выражение в действиях, направленных на нанесение материального и морального ущерба государствам, неправомерном вмешательстве в их внутренние дела посредством использования для этого оппозиционных элементов, выступающих против законной власти, достижении иными нелегальными способами превосходства над другими субъектами международных отношений. Государственный терроризм, зачастую прикрывающийся лозунгами борьбы за демократию и соблюдение гражданских прав, стал основным методом агрессивных внешнеполитических акций США. К ним можно отнести и прямые военные действия США в Югославии и Ираке, и попытки оказания в разной форме давления на Россию и другие государства СНГ.

Нельзя признать состоятельным существующее объяснение терроризма исключительно патологическими изъянами психики отдельных индивидов, наличием агрессивных по своей природе людей, в биологическом коде которых заложен «ген агрессии», которыми овладевает «рефлекс неповиновения». Террористами не рождаются, ими становятся в конкретных социальных условиях, влияющих на сознание и поведение индивидов, вставших на путь незаконных и аморальных действий, подкрепляемых ложными теоретическими аргументами и политическими лозунгами. Среди террористов, конечно, немало психически неуравновешенных и душевнобольных людей, количество которых сегодня возрастает, что обусловлено ростом стрессовых ситуаций и экстремальных явлений, приводящих к повышенной психологической нагрузке на человека. Можно согласиться с мнением, что политический терроризм есть побочный продукт индустриальной революции, беспорядка, порожденного разрушением старых моделей жизни. Происшедшая в переходный период ломка социальных структур и переоценка ценностей выбили из привычной жизни и привели к деклассированию значительные общественные слои, породили чувство униженности и безысходности, чрезвычайные проявления экстремизма. Но делать на этом основании какие-либо обобщающие выводы в отношении психического состояния всех террористов представляется неоправданным.

Социологические исследования показывают, что социальный состав террористических организаций крайне разнороден. «Деклассированность и рождающееся на ее основе чувство обездоленности, болезненная реакция на несправедливость, ненависть к окружающей действительности, жажда мщения и самоутверждения, примитивность представлений о свободе и равенстве легко приводят к идее тотального отрицания, стимулируют стремления к разрушительным действиям. Эти стремления могут реализоваться и в массовых бесчинствах, и в действиях уголовного характера. Но они способны и декорироваться пафосом антикапиталистической борьбы и даже борьбы за социалистические идеалы» .

Таким образом, уникальность феномена терроризма заключается именно в том, что в нем тесно переплетаются романтический индивидуализм и политической авантюризм, устремленность к высшим идеалам и аморальная фанатическая жестокость, вера в собственную избранность и беспринципность, извращенная жертвенность и патологическая ущербность, смешение реального и желаемого.

Историческая практика достаточно убедительно выявила неэффективность и пагубность террористических действий как средства революционной и национально-освободительной борьбы. К. Маркс, относя терроризм к проявлениям политического волюнтаризма и авантюризма, характеризовал его как «всемирно-историческое заблуждение», которому подвержены некоторые борцы за «благо человечества». Никакие ссылки на некие благие цели, ради которых совершаются террористические акты, не могут служить их оправданием. Они неизбежно связаны с нарушением норм законности и морали, создают угрозу свободе и безопасности людей, их основному праву – праву на жизнь, несовместимы с принципами гуманизма. «Цель, для которой требуются неправые средства, не есть правая цель...» . Нельзя забывать и то, что насилие порождает насилие, оно всегда вызывает цепную реакцию, неизбежно ведет к ответному насилию.

Терроризм есть, безусловно, социальное явление, обусловленное объективными условиями общественного бытия. Отказ признавать эту истину и игнорировать существование реальных факторов, питающих терроризм, мешает последовательной борьбе с ним. Но, с другой стороны, не следует разделять вульгарно-репродукционисти-ческие представления о принципиальной неустранимости этого зла, его абсолютной неизбежности. Нельзя не согласиться с мнением ряда ученых о возможности преодоления этого нежелательного явления, но лишь если не поддерживать убеждение в том, что агрессивность является неустранимым биологическим инстинктом.

Россия переживает сейчас очередную смену исторических вех. Процесс реформации происходит в сложных условиях постсоветской действительности, сопровождается столкновением рождающегося нового и не спешащего уходить старого образов жизни, противоборством различных общественных сил. На Россию обрушился «тайфун» всевозможных кризисов, преступности, межэтнических конфликтов. Не случайно Россия рассматривается международными экспертами как «зона повышенного риска». В атмосфере повышенной нестабильности и конфликтности появляется склонность к проведению силовой политики, стремление прибегнуть к диктаторским методам для наведения порядка и быстрейшего выхода из кризисного состояния, возникает ностальгия по «сильной руке», поднимают голову «политические ястребы».

Для России проблема насилия являлась одной из наиболее первостепенных и жизненно важных во все исторические эпохи. О «русском насилии» в мировом общественном сознании сложилось много искусственно создаваемых стереотипов негативного свойства. Россию принято изображать в качестве основной агрессивной силы на международной арене, приписывать ей традицию экспансионистского развития с целью завоевать весь мир. И в настоящее время утверждается, что независимо от каких-либо демократических преобразований российский социум продолжает представлять «тотальное насилие» над личностью, угрозу всеобщей свободе и демократии. За всеми этими инсинуациями скрываются далеко-идущие цели врагов России. Русский историк К. С. Аксаков еще в XIX в. писал, что если где-то развязывается кампания по обвинению России в захватнической политике, то это наверняка означает, что одно из западных государств готовится совершить где-то очередную агрессию . Правильность этого суждения подтверждается сегодняшней действительностью. Перед вторжением США в Югославию и Ирак, как по команде, на Западе развернулась антирусская пропагандистская кампания.

Феномен «русского насилия», обладая универсальными чертами и общими свойствами содержательной сущности, присущими насилию как общественно-политической категории, имеет вместе с тем свои характерные особенности и отличия. Они обусловлены конкретными историческими и геополитическими реалиями, господствующими общественно-экономическими отношениями, спецификой российской ментальности. Некоторые ученые пытаются объяснить традиционную силовую политику и деспотический характер власти в России разного рода патологическими отклонениями в психике отдельных российских политиков, субъективными свойствами ее правителей. Возможно, в отдельных случаях это действительно имело место, но определяющую роль здесь все же играли объективные факторы. Прежде всего такие, как потребность «собирания земли русской», ликвидация ее раздробленности, объ-единение многочисленных княжеств в единое целое. Жестокость обстоятельств диктовала потребность в авторитарной и максимально централизованной государственной системе властвования, необходимость приоритета общественных интересов над частными, региональными и индивидуальными.

Расположенной между Востоком и Западом в географическом и цивилизованном аспектах, России пришлось пережить больше военных катаклизмов, нежели другим странам, постоянно защищать свою территорию от иноземных агрессоров. За 538 лет, прошедших со времени Куликовской битвы до выхода России из Первой мировой войны, она находилась в состоянии войны 334 года, то есть две трети своей исторической жизни. Все крупномасштабные социальные модернизации осуществлялись в России «сверху», и, как правило, сопровождались применением массового насилия. Метод «реформаторского насилия» использовался для ускорения экономического и культурного развития при каждой попытке «прорубить окно» в западную цивилизацию.

Масштабность российской территории и многоликость населяющих ее народов, непокорность региональных вождей и их сепаратистская политика также во многом определяли авторитарные формы и методы управления. Принцип единства и неделимости России неукоснительно отстаивался и проводился в жизнь всеми возможными средствами, был всегда основополагающей доминантой всех российских правителей. И этому есть объяснение. Выражая негативное отношение к проявлениям сепаратизма уже в условиях революционной России и указывая на причастность к этому явлению враждебных внешних сил, Александр Блок писал, что «если распылится Россия», то придет конец великой державы, она станет служанкой сильных государственных образований . Поистине провидческое суждение.

Конец XX в. ознаменовался приходом к власти в России новых политических сил, сделавших ставку на осуществление демократических реформ и ликвидацию тоталитарного прошлого. Стратегической целью начавшегося всеобъемлющего процесса модернизации было провозглашено построение гражданского общества и правового государства, рыночной экономики, обеспечение приоритетности прав и свобод человека. Однако «победоносного шествия» демократии пока не состоялось. Его и не следовало бы ожидать, исходя из общеисторических закономерностей реформационных процессов, а также некоторых «индивидуальных» особенностей российской действительности. Мировая практика становления и развития демократии свидетельствует, что этот процесс никогда и нигде не был скоротечным, прямолинейным и бесконфликтным. Внедрение демократических ценностей в общественное сознание и политическую практику невозможно осуществить «кавалерийским наскоком».

Демократия не стала нормой и образом жизни общества и граждан, демократические ценности остаются нереализованными. На смену тоталитарному антигуманизму пришел рыночный антигуманизм, вместо диктатуры партийных вождей наступило засилие криминального бизнеса и коррумпированной бюрократии, разгул беззакония и состояние безвластия. А ведь еще Т. Гоббс высказывал мнение, что «лучше жить в стране, где ничто не дозволено законом, чем в такой, где все дозволено им» .

Несмотря на хаотичность и нестабильность социально-политической обстановки, раскол общества и всеобщее недовольство, Россия не сорвалась в омут гражданской войны, мирное эволюционное развитие не обернулось немирным революционным катаклизмом. В целом модернизационный процесс, несмотря на все его противоречия и издержки, носит ненасильственный характер. Трудно сказать, чья в этом заслуга больше – власти или народа. Во всяком случае, на «шоковую терапию» народ не ответил «шоковой хирургией», благодаря чему удалось избежать «большой крови».

Однако перевести стрелку российской истории на новый путь цивилизационного развития исключительно мирными средствами, избежав всякого насилия вообще, оказалось все же невозможным. На российском примере еще раз подтвердилась истинность мысли П. Сартра о том, что насилие в любом случае необходимо, чтобы перейти от одного общества к другому. Уже начало перестроечного процесса ознаменовалось рядом конфликтов, сопровождавшихся насильственными действиями и вооруженными столкновениями в Прибалтике, Грузии, Армении, Азербайджане, Молдавии. Некоторые из них получили продолжение в последующие годы, после развала СССР, с участием уже России, вынужденной по тем или иным причинам направлять в эти «горячие точки» СНГ свои военные контингенты.

Но и в самой России за прошедшие с начала реформ годы насчитывается достаточно большое количество проявлений насилия в разной форме и по разным поводам. Военную силу пришлось применить в 1991 г. для подавления пресловутого заговора организаторов ГКЧП, имевшего целью смену руководства страны и коррекцию перестроечной политики М. С. Горбачева. И хотя здесь обошлось «малой кровью», столица России в эти дни напоминала военный город. Вооруженная борьба между исполнительной и законодательной властью, когда на стороне первой действовала регулярная армия, а вторых поддерживали добровольцы, представлявшие оппозиционные силы, развернулась в 1993 г. Эти трагические события, окончившиеся расстрелом российского парламента и повлекшие многочисленные жертвы, не получили еще однозначной оценки, не прекращаются дискуссии по поводу их истинных виновников и правомерности действий властей, имевшейся возможности избежать кровопролития.

Не обошлось и без российской локальной войны, начавшейся в Чечне в 1996 г. и продолжающейся до настоящего времени. Под прикрытием ваххабитского лозунга борьбы за «чистоту ислама» чеченские боевики при активной поддержке из-за рубежа преследуют далеко идущие цели отрыва от России обширных южных территорий и создания на них исламского государства фундамента-листского типа. После уничтожения основных сил незаконных во-оруженных формирований война перешла в стадию партизанской борьбы с их стороны, влечет большие потери, в том числе и среди мирного населения.

Немало проявлений насильственных действий в различной форме имело место в последние годы «снизу», со стороны гражданского населения, что служит выражением недовольства политикой центральной или местной власти. В разных регионах России периодически вспыхивали бунты и забастовки из-за несвоевременной выплаты зарплат, массовой безработицы, отключения электроэнергии, произвола администрации предприятий и государственных чиновников. Толпами протестующих людей перекрывались автомобильные и железнодорожные магистрали, пикетировались учреждения органов власти, задерживались в качестве заложников их сотрудники. Нередко эти протестные движения масс сопровождались применением физической силы с обеих сторон.

Но если проявления открытого насилия в этот переходный период носили сравнительно ограниченный характер, то этого нельзя, наверное, сказать о проявлениях скрытого насилия, которое менее бросается в глаза и носит более завуалированный характер. Такое латентное насилие, включающее действия, причиняющие вред и ущерб не только физическим, но и косвенным экономическим, идеологическим и психологическим принуждением, манипулированием сознанием и поведением людей, представляет такую же опасность, как и прямое физическое. К проявлению косвенного насилия можно, очевидно, по праву отнести проведенную в России в 90-е гг. масштабную приватизацию, нанесшую огромный материальный и моральный ущерб обществу в целом и отдельным гражданам в частности. Совершенное перераспределение собственности, вылившееся, по сути, в незаконное присвоение кучкой нечестных дельцов и коррумпированных чиновников общенародного достояния, введение неконтролируемых свободных цен, крах денежных сбережений населения, последующая гигантская инфляция обрекли массу людей на нищенское существование. По данным даже официальной статистики, четверть населения страны живет на доход ниже прожиточного минимума. В этих условиях встала проблема расхождения между «равенством возможностей» и «равенством результатов», то есть различие между формальными конституционными правами и свободами граждан и их практической реализацией, которая поставлена в зависимость от социально-экономического положения индивидов. В обществе, осущест-вляющем демократические реформы, человек оказался на практике не в меньшей степени отчужденным, чем он был в коммунистическом тоталитарном.

Наблюдавшийся в последние годы в России резкий скачок смертности, достигающий ежегодно одного миллиона человек, несомненно, является во многом результатом неполноценного питания и медицинского обслуживания основной массы населения. Усилились психические стрессы на почве охвативших общество чувств унижения, безысходности, пессимизма. Показателен и факт небывалого увеличения самоубийств, по числу которых Россия вышла на одно из первых мест в мировой статистике. Беспрецедентный рост всех видов преступности, в первую очередь организованной, жертвами которой каждый год становятся десятки тысяч людей, также можно отнести к проявлению фактически социальной войны в обществе.

Образ мышления и поведение современного человека во многом зависят от оказываемого на него влияния средств массовой информации. Используя новейшие коммуникативные технологии, они способны осуществлять моральное насилие путем манипулирования общественным сознанием в заданном направлении, служить целям дезинформации и духовного разложения масс, превращать людей в бездумную и послушную массу. Такое информа-ционно-психологическое насилие над российскими гражданами совершается под видом свободы слова средствами массовой информации, насаждающими культ силы и вседозволенности, аморальности. Пособником им в этом служит и низкопробная масс-культура, разжигающая низменные чувства и пропагандирующая порочные наклонности, растлевающая молодое поколение россиян. Ищущие нездоровых сенсаций, средства массовой информации ориентируют сознание людей на потребительские образы, насаждают гедонистические установки и принципы эгоистического индивидуализма, осуществляют тотальную манипуляцию аудиторией, подменяя реальное символически виртуальным.

Возможен ли всеобщий отказ от ведения войн и использования силы, может ли быть достигнут «вечный мир»? Это зависит от комплекса социокультурных факторов, от того, станут ли нормы миролюбия высшими законами отношений не только между людьми, но и между государствами. Культура мира должна превратиться в историческую потребность и стать главенствующей доминантой человечества XXI в.

Если не будет преодолена враждебная разобщенность человечества, несовместимость противостоящих цивилизаций, не будет положен конец стремлению силовым путем добиваться чьего-либо превосходства, над человечеством будет постоянно висеть дамоклов меч глобальной военной катастрофы. Социальной войне должен быть противопоставлен социальный мир. Следует полагать, что идея «вечного мира» – это утопия не абсолютная, а относительная. Хотя она не может быть реализована в настоящих условиях, это не означает, что она не осуществима вообще никогда. Ведь история есть процесс беспрерывного изменения условий бытия и человеческой природы, превращения утопий в практическую реальность. И поскольку, как считал Тейяр де Шарден, «история жизни есть по существу развитие сознания» , то не исключено, что в какой-то точке этого эволюционного процесса произойдет под воздействием определенных обстоятельств качественный скачок в человеческом мышлении, знаменующий смену культуры насилия на культуру ненасилия.

В. И. Вернадский, учитывая нарастающую тенденцию глобализации с ее противоречивыми проявлениями, высказывал убеждение, что человечество способно выжить, только научившись мыслить космическими категориями. Для этого каждый житель планеты должен «мыслить и действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государства или их союзов, но в планетарном аспекте» . Философия мира должна стать формой обыденного миропонимания, превратиться в способ внутрикультурной ориентации человека, стать общепризнанной интеллектуальной матрицей новой исторической эпохи. Поскольку человек есть продукт конкретных общественных обстоятельств, для изменения его сознания и поведения следует изменить эти обстоятельства, сделать их человечными.

Взаимопонимание и доверие – главные факторы глобализации мирового сообщества, построения ненасильственного мира, основанного на человеческой солидарности. Важное значение приобретает свободный диалог по ключевым проблемам современности. Посредством него выявляются и решаются не только текущие вопросы международных отношений, но и перспективы мирового развития, изыскиваются возможности избежать крайних форм конфронтации.

Поступательный процесс цивилизационного развития, его в целом прогрессивная направленность дают основания для оптимизма, и никакие истребительные войны и разрушительные катаклизмы, никакие революционные потрясения и геополитические зигзаги не в состоянии поколебать превосходства гуманистических идеалов, жизни над смертью, остановить неодолимое стремление людей обрести мирную и счастливую земную судьбу. И, может быть, в XXI в. осуществится мечта русского поэта Сергея Есенина о времени, «когда во всей планете пройдет вражда племен».

Как соотносится с добром и злом насилие?

Добро - понятие нравственности, противоположное понятию зла, означающее намеренное стремление к бескорыстной помощи ближнему, а также незнакомому человеку, животному и растительному миру. В житейском смысле этот термин относится ко всему, что получает у людей положительную оценку, либо ассоциируется со счастьем, радостью.

Зло - понятие нравственности, противоположное понятию добра, означает намеренное, умышленное, сознательное причинение кому-либо вреда, ущерба, страданий. В житейском смысле зло относят ко всему, что получает у людей отрицательную оценку, или порицается ими с какой-либо стороны (то есть противоречит правилам морали). В этом смысле и ложь, и безобразие подходят под понятие зла. Вопрос о преобладании зла или добра в мире в житейском ключе составляет предмет спора между пессимистами и оптимистами. соловьев этика насилие искусство

Насилие - воздействие без добровольного согласия в отношении индивидуума или группы. Степень насилия измеряется тяжестью причиненного жертве ущерба.

Насилие - феномен сложный, многоаспектный. Оно изучается различными науками: философией, историей, социологией, правом, психологией и другими. Насилие имеет место только во взаимоотношениях между людьми, поскольку они обладают свободной волей; оно в этом смысле есть общественное отношение. Насилие разрывает общественную коммуникацию, разрушает ее общепризнанные основания, получившие выражение в традициях, обычаях, праве, иных формах культуры. В этом смысле оно всегда представляет собой нарушение некоего договора, нормы, правила, односторонний выход за принятые рамки коммуникации. Совершающий насилие в отношениях с теми, на кого направлены его насильственные действия, преступает некую черту, которую они ранее обязались не преступать. Насилие представляет собой такой тип человеческих, общественных отношений, в ходе которого одни индивиды и группы людей подчиняют себе других, узурпируют их свободную волю.

Будучи навязыванием воли одних другим, насилие может быть интерпретировано как разновидность отношений господства, власти, что относится и к добру и злу в том числе. Власть есть господство одной воли над другой, применительно к человеческим отношениям ее можно определить как принятие решения за другого. Она может иметь, по крайней мере, три существенно различных основания. Она может базироваться на реальном различии воль и тогда более зрелая воля естественным образом господствует над незрелой волей; такова власть родителей над детьми или образованных сословий над необразованными. Она может иметь своим источником предварительный более или менее ясно выраженный договор, когда индивиды сознательно и в целях общей выгоды отказываются от некоторых прав. передают решения по определенным вопросам определенным лицам: такова власть полководца, законно избранного правителя. Наконец, власть может основываться на прямом физическом принуждении - и тогда она выступает как насилие; такова власть оккупанта, насильника. Рассмотрение насилия как разновидности властных отношений позволяет отличать его от других форм принуждения - патерналистского и правового. Патерналистское и правовое принуждение характеризуются тем, что на них получено (или предполагается, что могло бы быть получено) согласие тех, против кого оно направлено. Поэтому сопряженное с ними внешнее воздействие (а оно неизбежно присутствует и в том и в другом случае) считается легитимным насилием; это своего рода частичное насилие, полунасилие. В отличие от них, насилие в собственном смысле слова есть действие, на которое в принципе не может быть получено согласие тех, против кого оно направлено.

Понятие насилия, как и само это слово, имеет, несомненно, негативный эмоционально-нравственный оттенок. В боль–шинстве философских и религиозных моральных учений на–силие отождествляется со злом. Решительный запрет на него «не убий» обозначает границу, которая отделяет нравствен–ность от безнравственности. Вместе с тем общественное соз–нание, а также и этика допускают ситуации нравственно оправ–данного насилия. В понимании насилия существует два крайних подхода – абсолютистский (широкий) и прагматический (уз–кий), каждый из которых обладает своими преимуществами и недостатками. В широком смысле под насилием понимают по–давление человека во всех его видах и формах – как прямое, так и косвенное, как физическое, так и экономическое, психологическое, политическое и всякое другое.

При этом подавлением считают любое ограничение усло–вий развития личности, причина которого заключена в других людях, а также общественных институтах. Таким образом, на–силие оказывается синонимом нравственного зла, в него вме–сте с убийством включают ложь, лицемерие и другие мораль–ные деформации. Широкое истолкование понятия насилия дорого тем, что придает существенное значение его нрав–ственному измерению. Но оно имеет, по крайней мере, два недочета: исчезает собственное содержание явления насилия; его отрицание неминуемо приобретает форму бессильного морализирования.

При этом подходе к насилию исключают саму постановку вопроса о каких-нибудь случаях его нравственно оправданно–го применения.

В узком смысле насилие чаще сводят к физическому и эко–номическому урону, который люди могут наносить друг другу, и оно понимается как телесные повреждения, ограбления, убийство, поджоги и т. д. При этом подходе насилие сохраня–ет свою специфику, не растворяется целиком в родовом поня–тии морального зла. Его несовершенство состоит в том, что насилие приравнивается к внешне ограничивающему влия–нию на человека, не увязывается с внутренней мотивацией его поведения.

При этом, если не учитывать мотивации, понять феномен насилия невозможно. Например, есть боль вывихнутой ноги. А есть боль от дубинки милиционера. Если в физическом смы–сле между ними может не быть разницы, то в нравственном смысле различие огромно.

Трудности, связанные с понятием насилия, получают раз–решение, если уместить его в пространство свободной воли и анализировать как одну из разновидностей властно-волевых отношений в обществе между людьми. И. Кант определял си–лу как «способность преодолеть большие препятствия. Та же сила называется властью, если она может преодолеть сопро–тивление того, что само обладает силой».

Власть в человеческих отношениях можно было бы опреде–лить как принятие решения за другого, приумножение одной воли за счет другой. Насилие является одним из способов, ко–торый обеспечивает господство, власть человека над другим человеком. Причины, в силу которых одна воля доминирует, властвует над другой, подменяет ее, принимает за нее какие-либо решения, могут быть разными:

1) некоторые имеют реальное превосходство в состоянии во–ли – обыкновенный случай: патерналистская власть, власть отца;

2) предварительный взаимный договор, например: сила закона и законных властителей;

3) насилие как типичный случай: власть оккупанта, на–сильника, завоевателя.

Насилие – это такое принуждение или такой ущерб, кото–рые реализовываются вопреки воле того или тех, против кого они сориентированы. Насилие является узурпацией свобод–ной воли. Оно также является посягательством на свободу че–ловеческой воли.

В понятии насилия существенными являются два момента

1) то, что одна воля прерывает другую волю или подчиня–ет ее себе;

2) то, что это реализовывается путем внешнеограничиваю-щего воздействия, физической силы.

Понятие насилия имеет очень конкретное и строгое содер–жание, его невозможно отождествлять со всякой формой при–нуждения. Насилие как определенную форму общественного отношения необходимо отличать, с одной стороны, от ин–стинктивно-природных свойств человека, а с другой стороны, от других форм принуждения в обществе, в частности, патер–налистского и правового.

Основной аргумент в пользу насилия состоит в том, что без него невозможно противостоять враждебным формам зла (на–пример, тирании).

И как бы дурно ни было насилие, оно все же лучше безро–потности и трусости. Насилие считают оправданным как про-тивонасилие. Насильственный ответ на насилие в сравнении с непротивлением, покорностью ему и в самом деле имеет огромные преимущества.

В утилитарном плане оно эффективней и в нравственном плане более достойно. Оно тем самым является вызовом наси–лию, формой борьбы с ним. Если бы у человека, утверждал Ганди, был выбор между трусливым смирением или насиль–ственным сопротивлением, то выбор, конечно, был бы за по–следним. Но имеется еще и третья линия поведения перед лицом враждебной несправедливости – это активное ненасильствен–ное сопротивление, преодоление ситуации несправедливости, но другими – ненасильственными – способами.

Ненасилие отличается от насилия главным образом пони–манием того, как поделены добро и зло в обществе людей. Оно основывается на взаимной связанности всех людей в добре и зле. Одно из нередко повторяемых возражений против нена–силия как программы действий состоит в том, что оно будто бы способствует развитию слишком благостного и потому не–реалистического представления о человеке.

В реальности это не так. В основе современных концепций ненасилия находится убеждение, согласно которому челове–ческая душа становится ареной для борьбы добра и зла.

Как отмечал Мартин Лютер Кинг, даже в самых худших из нас есть частичка добра и в лучших из нас есть частичка зла. Считать человека действенно злым – значит, несправедливо клеветать на него. Считать человека безгранично добрым – значит, льстить ему. Должное же ему воздастся тогда, когда определится моральная двойственность человека. Приверже–нец ненасилия не считает человека до конца добрым суще–ством. Он полагает, что человек открыт добру так же, как и злу. Человек может быть добрым. Оттого в отношениях между людьми всегда остается вероятность сотрудничества.

Намеренно ориентируясь на доброе начало в человеке, по–борник ненасилия тем не менее отталкивается от убеждения, что моральная амбивалентность (двойственность) является принципиально неустранимой основой человеческого бытия. Он не может удалить из себя того зла, против которого ведет борьбу, и не отлучает оппонента от добра, во имя которого эту борьбу ведет. На этом, собственно, и построены позиции не–насильственного поведения:

1) полный отказ от монополии на истину, готовность к из–менениям, диалогу или компромиссу;

2) критика своего собственного поведения с целью выяв–ления того, что в нем могло бы питать и провоцировать враждебную позицию оппонента;

3) рассмотрение ситуации глазами оппонента с целью по–нять его и найти выход из ситуации, который бы помог ему сохранить лицо.

Таким образом, перед лицом воинствующей несправедли–вости возможны три линии поведения:

1) пассивная покорность;

2) насильственное сопротивление;

3) ненасильственное сопротивление.

ТЕМА 2. ДОБРО И ЗЛО. НАСИЛИЕ И НЕНАСИЛИЕ

Категории добра и зла являются наряду с долгом основополагающими для этики. Все этические теории делятся на аксиологические (телеологические) и деонтологические.
Аксиологические теории строятся на основе понимания добра или блага как исходной категории, определяющей высшую ценность (Аристотель, Л. Фейербах, Дж. Мур). Так как стремление к благу составляет конечную цель деятельности, эти теории называют также телеологическими. Они, в свою очередь, могут быть разделены на аксиологически-онтологические и аксиологически-психологические. Во-первых, благо представляется идущим от какой-то внешней самому индивиду реальности (Аристотель), во-вторых - заключенным в состоянии самого субъекта (Демокрит). Но и там и здесь долг указывает лишь путь к добру или счастью.
Деонтологические теории, наоборот, исходят из первичности долга (И. Кант, Росс, Ролз). В этих теориях добро фактически отождествляется с долгом. Как категория нравственного сознания добро получает наиболее важное значение именно для телеологических этических теорий. Оно может быть определено как соответствие поведения некоторому идеалу. В широком смысле добро тождественно благу. Собственно, таков был первоначальный смысл употребления понятия добра. Добро все то, что способствует выживанию, увеличению мощи рода, что способно дать надежную защиту от врагов. Зло соответственно - все противоположное. Постепенно в этических учениях было сформулировано более узкое понимание добра как правильного поведения. То есть к добру перестали относить такие явления, как богатый урожай, животворный дождь и т.д. После этого категории блага и добра получили свое различное определение. Благо оказалось шире морального добра. Категория же зла продолжала использоваться как противоположное и благу и добру.
В философии известны следующие концепции добра и зла.
1. Этический интеллектуализм, или просветительская концепция, утверждающая, что зло связано с незнанием. Достаточно усовершенствовать систему образования, как исчезнет и зло, так считал Сократ, так думали Просветители. Необходимо развивать интеллект, просвещение, совершенствовать науку.
2. Этический оптимизм, утверждающий, что зло - это маленький фрагмент мира, в котором все стремится к добру (стоики). Зло даже необходимо для утверждения добра. Все, что нам кажется как зло, в действительности служит порядку и красоте мира как целого. Мир как целое добр. В рамках этого подхода принято рассматривать зло как временное испытание, служащее, в конечном счете, целям торжества справедливости и правды (Плотин, Г. Лейбниц).
3. Социальный детерминизм видит источник зла в социальных несовершенствах и несправедливости (марксизм). Причина зла - не в слабости интеллекта, а в плохих социальных условиях: нищета, плохое воспитание, тяжелые условия жизни - все это создает почву для совершения порочных поступков.
4. Теории психоанализа видят источник зла в природе человека, а именно, в сфере бессознательного (А. Шопенгауэр, З. Фрейд, Ф. Ницше, Э. Фромм).
5. Антропологические теории (М. Бубер, М. Шелер, Э. Фромм) продолжают линию психоанализа, рассматривая зло как более фундаментальную и первичную характеристику человека, определяющую его наиболее глубокую, но тщательно скрываемую сущность. Добро и зло в их антропологической действительности являются не двумя однородными структурами, как их обычно считают, а совершенно разнородными. Они не воспринимаются человеком одновременно. Понятие о добре является вторичным, тогда как зло изначально и первично.
6. Русская нравственная философия отождествляет добро и личное нравственное совершенствование человека, повышение духовности и гуманизацию всего общества.
Добро и Зло - наиболее общие понятия морального сознания, разграничивающие нравственное и безнравственное. Они являются универсальной этической характеристикой всякой человеческой деятельности и отношений. Добро есть все, что направлено на созидание, сохранение и укрепление блага. Зло есть уничтожение, разрушение блага.
Исходя из того, что гуманистическая этика в центре ставит человека, его уникальность и неповторимость, его счастье, потребности и интересы, первый критерий добра - все то, что, способствует самореализации сущности человека, его самораскрытию, самовыявлению. Второй критерий добра и одновременно условие, обеспечивающее самореализацию человека, - гуманизм и все, что связано с гуманизацией человеческих отношений. Таким образом, Добро и Зло противоположны по своему содержанию: в категории добра воплощаются представления людей о наиболее положительном в сфере морали, о том, что соответствует нравственному идеалу; а в понятии зла - представления том, что противостоит нравственному идеалу, препятствует достижению счастья и гуманности в отношениях между людьми.
Особенности и парадоксы добра и зла
1. Всеобщий универсальный характер: под их “юрисдикцию” подпадают и человеческие отношения, и отношение человека к природе и миру вещей.
2. Конкретность и непосредственность: добро и зло - понятия исторические, зависящие от реальных, конкретных общественных отношений.
3. Субъективность:
. они не принадлежат объективному миру, а действуют в области человеческого сознания и отношений, поскольку добро и зло - понятия не только ценностные, но и оценочные;
. разные субъекты в силу разницы в понимании, интересах, отношения могут иметь неодинаковые представления о добре и зле;
. то, что для одного человека объективно выступает в виде добра, для другого является (или ему кажется, что является) злом;
4. Относительность:
. отсутствие абсолютного добра и зла в реальном мире (они возможны лишь в абстракции или в мире потустороннем);
. зло в одних условиях и отношениях может представать в виде добра в других условиях и отношениях;
. в процессе развития то, что было злом, может превращаться в добро и наоборот.
5. Единство и неразрывная связь: добро и зло не существуют как отдельные феномены. В действительности существуют реальные вещи, в которых по принципу “ян” и “инь” заключаются и добро, и зло. Причем в силу своей относительности добро содержит в себе элементы зла; зло предполагает наличие добра.
6. Единство добра и зла - это единство противоположностей: они не только взаимополагают, но и взаимоисключают друг друга.
7. Взаимоисключение обусловливает постоянную борьбу добра и зла, которая выступает, таким образом, способом их существования, ибо борьба эта не может завершиться окончательной победой ни одной из сторон.
Проблема борьбы добра и зла
Взаимная непобедимость добра и зла не означает, что их борьба бессмысленна и не нужна. Смысл этой борьбы в том, чтобы всеми возможными средствами уменьшать “количество” зла и увеличивать “количество” добра в мире, а главный вопрос - какими способами и путями добиться этого.
Основной спор ведется между сторонниками борьбы со злом с позиции силы и сторонниками этики ненасилия, базирующейся на идее непротивления злу насилием. Здесь ненасилие рассматривается как наиболее действенное и адекватное средство противостояния злу, как единственно возможный реальный путь к справедливости, ибо все другие пути оказались неэффективными.
Насилие и ненасилие являются диалектической парой наподобие левого и правого или представляют собой различные стадии в развитии одного и того же процесса. Речь идет о том, выражают ли эти понятия альтернативные или последовательно меняющие друг друга способы действия.
1. В понимании насилия существуют два подхода, один из которых можно назвать абсолютистским, другой - прагматическим. Согласно первому, понятие насилия несет четко выраженную негативную оценочную нагрузку и употребляется в очень широком значении, включающем все формы физического, психологического, экономического подавления и соответствующих им душевных качеств, как ложь, ненависть, лицемерие и т.д. Оно прямо отождествляется (во всех его многообразных проявлениях) со злом вообще. Прагматический подход ориентируется на ценностно-нейтральное и объективное определение насилия и отождествляет его с физическим и экономическим ущербом, который люди наносят друг другу. Такая интерпретация позволяет ставить вопрос об оправданности насилия, возможности его использования в определенных ситуациях, но при этом отсутствует критерий для его решения.
2. Ненасилие в отличие от насилия является не особым случаем иерархической связанности человеческих воль, а перспективой их солидарного слияния. Ненасилие исходит из убеждения в самоценности каждого человека как свободного существа и одновременно взаимной связанности всех людей в добре и зле. Обратите внимание на то, что одно из часто повторяемых возражений против ненасилия как исторической программы состоит в том, что оно исходит из слишком благостного и потому реалистического представления о человеке. В действительности это не так. Считать человека радикально злым - значит незаслуженно клеветать на него. Считать человека бесконечно добрым - значит откровенно льстить ему. Должное же ему воздается тогда, когда признается моральная амбивалентность человека. Таким образом, понятия насилия и ненасилия нельзя понять вне соотнесения друг с другом. Чтобы раскрыть конкретный характер этой соотнесенности, их надо рассматривать не сами по себе, а в более широком контексте борьбы добра против зла, борьбы за социальную справедливость и человеческую солидарность.
Насилие и ненасилие представляют собой разные перспективы в борьбе за справедливые отношения между людьми в обществе. Нависшая над человечеством глобальная опасность - ядерная, экологическая, демографическая, антропологическая и другие - поставила его перед роковым вопросом: или оно откажется от насилия, “этики вражды” или оно вообще погибнет. Философия и этика ненасилия сегодня уже не являются просто актом индивидуальной святости, они приобрели в высшей степени актуальный исторический смысл.
Основные принципы этики ненасилия. Во-первых, отвечая на зло насилием, мы не побеждаем зло, так как не утверждаем добро, а, напротив, увеличиваем количество зла в мире. Во-вторых, ненасилие разрывает “обратную логику” насилия, порождающего эффект “бумеранга зла” (Л. Толстой), согласно которому содеянное тобой зло обязательно вернется к тебе. В-третьих, требование ненасилия ведет к торжеству добра, поскольку способствует совершенствованию человека. В-четвертых, не отвечая на зло насилием, мы противопоставляем злу не бессилие, а силу, ибо “подставить щеку” трудней, чем просто “дать сдачи”. Таким образом, ненасилие - не поощрение зла и не трусость, но способность достойно противостоять злу и бороться с ним, не роняя себя и не опускаясь до уровня зла.
Сторонники насильственной формы борьбы со злом, не считая насилие позитивным явлением, приводят тем не менее свои аргументы. Во-первых, насилие они расценивают скорее как вынужденную необходимость, чем как желаемое состояние. Главный их аргумент в защиту насилия - безнаказанность зла в условиях ненасилия. Во-вторых, недостаток этики ненасилия ее противники видят в ее слишком идеализированном, на их взгляд, представлении о человеке. На самом деле в основе концепции ненасильственной борьбы лежит признание моральной двойственности природы человека - единства в нем и доброго, и злого начал. Это предполагает определенную стратегию и тактику борьбы со злом, цель которой - усиление и приумножение добра. Если насилие направлено на подавление или уничтожение противника и лишь временно заглушает конфликт, то стратегия и тактика ненасильственной борьбы направлены на устранение самой основы конфликта. Таким образом, сторонники ненасилия берут на себя ответственность за зло, против которого борются и приобщают “врагов” к тому добру, во имя которого ведется борьба.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ УПРАВЛЕНИЯ

ИНСТИТУТ ЗАОЧНОГО ОБУЧЕНИЯ

КОНТРОЛЬНОЕ ЗАДАНИЕ

По дисциплине

Выполнила студентка

заочной формы обучения

специальности Финансы и кредит

Алексеева А.А.

Москва - 2010Содержание

1. Этика В. Соловьева и современность

Владимир Сергеевич Соловьёв (1853 - 1900) - русский философ, богослов, поэт, публицист, литературный критик. Стоял у истоков русского «духовного возрождения» начала XX века.

Владимир Сергеевич Соловьёв родился в Москве 16 января 1853 года в семье известного русского историка Сергея Михайловича Соловьева. Род Владимира Соловьёва ещё в пятом-шестом колене принадлежал к среде великорусского крестьянства, но затем перешёл в духовное сословие. Отец философа, однако, не продолжил линию отцов, обратившись к научной деятельности. Со стороны матери, Поликсены Владимировны, Владимир Соловьёв принадлежал к украинско-польской дворянской семье Романовых. Двоюродным прадедом Соловьёва с материнской стороны был известный украинский философ XVIII века Г.С.Сковорода.

Обстановка ранних лет Владимира Соловьёва сложилась весьма благоприятно для его последующего духовного развития. Необычайно одаренная натура и его постоянные страстные поиски высших истин сказались уже в ранние годы его жизни. Известно, что Соловьёв очень рано начал читать славянофилов и крупнейших немецких идеалистов. Однако мало кто знает, что в последние годы гимназии и в первые годы университета он зачитывался тогдашними вульгарными материалистами и даже пережил весьма острую материалистическую направленность, заставившую его перестать ходить в церковь, а однажды даже и выкинуть иконы из окна своей комнаты, что вызвало необычайный гнев у его отца.

Соловьев написал несколько специальных статей по эстетике и теории искусства и развил основные эстетические идеи в своих литературно-критических статьях и отчасти в философских работах. Фактически к концу жизни у него сложилась целостная эстетическая система.

Философская система Соловьева состоит их трех частей - учения о нравственности, учения о знании и учения о красоте.

Основной идеей его религиозной философии была идея Софии- Душа Мира. Речь идёт о мистическом космическом существе, объединяющем Бога с земным миром. София представляет собой вечную женственность в Боге и, одновременно, замысел Бога о мире. Этот образ встречается в Библии, но Соловьёву он был открыт в мистическом видении. Реализация Софии возможна трояким способом: в теософии формируется представление о ней, в теургии она обретается, а в теократии она воплощается.

ь Теософия - дословно Божественная мудрость . Она представляет собой синтез научных открытий и откровений христианской религии в рамках цельного знания. Вера не противоречит разуму, а дополняет его. Соловьёв признает идею эволюции, но считает её попыткой преодоления грехопадения через прорыв к Богу. Эволюция проходит пять этапов или «царств»: минеральное, растительное, животное, человеческое и божье.

ь Теургия - дословно боготворчество . Соловьёв решительно выступал против моральной нейтральности науки. Теургия- это очистительная практика, без которой невозможно обретение истины. В её основе лежит культивирование христианской любви как отречение от самоутверждения ради единства с другими.

ь Теократия - дословно власть Бога . В основе подобного государства должны лежать духовные принципы, и оно должно иметь не национальный, а вселенский характер. По мысли Соловьёва, первым шагом к теократии должно было послужить объединение русской монархии с католической церковью.

В настоящее время исследование этики В. Соловьева является крайне актуальным и определяется комплексом общественно-исторических и предметно-научных обстоятельств.

Во-первых, в условиях глобальных социальных изменений и вытекающих из них духовных коллизий и душевных катаклизмов, которыми насыщена современная эпоха, особое значение приобретают фундаментальные этические вопросы и категории морального сознания. Современная Россия, сдерживая настроения катастрофизма, должна трезво проанализировать собственное прошлое, исторические предпосылки своего нравственного возрождения в настоящем и будущем.

Во-вторых, в рамках мировой философской этики самостоятельная русско-европейская философско-этическая традиция еще не стала предметом глубокого систематического изучения.

2. Как соотносится с добром и злом насилие?

3. Основные проблемы этики искусства

Искусство - образное осмысление действительности; процесс или итог выражения внутреннего или внешнего мира творца в (художественном) образе; творчество, направленное таким образом, что оно отражает интересующее не только самого автора, но и других людей.

Что же считать истинно моральным, этическим? Это можно понимать в двух разных смыслах: в прямом смысле, этимологическом (мораль есть буквально нравы, или одобряемые социумом общепринятости, моральность - послушание им), - и в смысле высшем (моральность есть воля к реальному добру).

Морально в прямом смысле то, что соответствует принятым моральным нормам, правилам, заповедям; мораль в этом смысле и следует соблюдать буквально, а действовать иначе, хотя бы и с лучшими намерениями - значит каким-то образом уклоняться от нее. Здесь сразу можно отметить (для понимания моральной миссии искусства в человечестве это важно), что всякая по-настоящему сложная моральная проблема заводит разные готовые моральные нормы в коллизии друг с другом. Можно не солгать и этим предать, не украсть и этим фактически убить, и т.п.

В высшем же смысле морально то, что гуманно, человечно. Именно уровнем человечности и определяется тот плод добра, что подчас ломает моральные правила. Морально - в этом, а не буквальном и не в этимологическом смысле - то в наших действиях, что продиктовано сочувствием ближнему и ответственностью за их реальный добрый результат. Такой установке почти нечего делать с буквой морали: с одной сторона, эта «буква» слишком очевидна, с другой стороны - эти правила в чистоте никогда не действуют и в каждой настоящей проблеме взаимно аннигилируются. Подлинная мораль ориентирована конечно не на букву, а на дух. А здесь все сложно, неформализуемо, все требует воображения, наблюдательности, умения видеть конкретное не через посредство принятых установок, требует чуткости и отзывчивого сердца - в общем - как будто - само и требует ума и таланта … Так похожего, и не случайно, на талант художественный.

Теперь надо разобраться - какое же, собственно, искусство имеется в виду? Существует в нем эстетское направление, и существует - художественное.

Эстетское есть то, что намеренно останавливается на внешней стороне, «эстетической поверхности» явлений. Эстетский подход берет вещи исключительно как впечатления. Таким образом оно добивается того, что то самое, что по существу должно ранить душу и что морально непереносимо - может оказаться эстетически привлекательным, составлять эстетически гармоничную игру впечатлений. Как, например, сцены чьей-то гибели, казней и т.д., которых соответствующее искусство отнюдь не избегает.

Понятно, что «эстетская» составляющая искусства, набиравшая, с конца девятнадцатого века, все большую силу, привела к тому, что названо «дегуманизацией искусства», и что претендует в настоящее время на исключительное звание искусства «современного». (Хотя, конечно же, никогда и не сможет окончательно вытеснить из наших душ другого искусства - того, что для души , и миссия коего скорее может быть названа предельной и никогда не останавливающейся гуманизацией).

Художественное это гуманизация, или сфера, в которой человек все более и более выявляет человека и человечное в себе. То есть художественное - это и такое, в котором чувству открыто все, где оно отнюдь не хочет и не может останавливаться ни на какой поверхности, а, напротив, стремится дойти до самой сути; такое, в котором талант художника - это сочувствующее и понимающее воображение (почти прямой синоним человечности). Воображение не в примитивном смысле, а в смысле - способность к откровениям, пониманию более глубокому; разумеется, эмпатия (человечность) - его, художественного воображения, собственная стихия.

Размещено на Allbest.ru

...

Подобные документы

Соотношение понятий "этика", "мораль", "нравственность". Основные аспекты нравственной культуры. Понятие моральной ценности, стыд как нравственная категория. Проблема соотношения добра и зла в творчестве Вл. Соловьева. Жалость - основа альтруизма.

контрольная работа , добавлен 18.11.2010

Составные части философской системы Владимира Соловьева. Красота как "чистая бесполезность" и как "духовная телесность", характер искусства. Теория Соловьева красоты и искусства, полезность и бесполезность красоты, понимание красоты Соловьевым.

контрольная работа , добавлен 14.01.2010

Понятие этики как философского исследования морали и нравственности. Основные проблемы и современное состояние этики, ее направления и разделы. Классификация этических ценностей. Вопрос о долженствовании действий. Философы-этики в мировой истории.

презентация , добавлен 06.10.2011

Соотношение понятий этики и профессиональной этики. Характеристика, структура, свойства, функции профессиональной морали. Система профессионально-этических представлений. Нормы и классификация категорий профессиональной этики. Понятие долга и совести.

презентация , добавлен 21.09.2016

Профессиональная этика как прикладная, специализированная часть этики. Соотношение понятий "этики", "мораль", "нравственность". Роль и место профессиональной этики в формировании мировоззрения и ценностных установок сотрудников правоохранительных органов.

контрольная работа , добавлен 28.08.2009

Различные подходы к пониманию иерархии ценностей. Определения Кантом и Гегелем идеала, его суть с точки зрения современной этики. Категории добра, добродетели, зла, пользы, понятие релятивизма. Противоречия в понимании добра и зла, конфликт поколений.

реферат , добавлен 08.12.2009

Этика: понятие, содержание, структура. Основные категории и понятия этики и профессиональной этики. Этика социальной работы: соотношение теоретического и прикладного знаний. Профессионально-этические требования к профессиограмме социального работника.

контрольная работа , добавлен 25.10.2015

Природа добра и зла. Позиция этики по отношению к одной из вечных проблем нравственности - моральному злу. Взаимоопределенность и абсолютное противопоставление добра и зла. Проблема конструктивности роли зла в истории. Природа зла в сократовской этике.

реферат , добавлен 28.11.2010

Цели профессиональной этики юриста как ее категория, соотношение с целями юридической деятельности. Принципы профессиональной этики юриста, соотношение с универсальными этическими принципами. Особенности этических принципов на примере адвокатской этики.

курсовая работа , добавлен 25.04.2010

Понятие об этикете. Происхождение профессиональной этики. Профессионализм как нравственная черта личности. Виды профессиональной этики. Необходимые профессиональные, человеческие качества. Медицинская этика. Специфика медицинской этики в Советский период.

Статьи по теме