Характеристики обыденного и научного познания. Особенности научного познания

Имя Януша Корчака я впервые услышал достаточно поздно, уже в университетские годы. Услышал, записал в список программной литературы по курсу педагогики и, конечно же, забыл. Скажу честно, что я не видел, да и теперь не особо вижу себя педагогом, учителем, преподавателем, хотя и учился в педагогическом вузе. Но дисциплину тогда нужно было сдавать, а память о ней, как мне казалось, после этого, навеки останется где-то в зачетке, а потом и вовсе исчезнет.

Господь распорядился иначе. Пригодились и знания, и даже список литературы. И дисциплина оказалась куда намного шире и интереснее, а главное, знания — практически полезными и применимыми, в чем раньше я почему-то сомневался. Но став священником, я со временем осознал, что Бог доверил мне своих детей. И детей разных: счастливых, спокойных, унывающих, неверующих, сомневающихся, порой злых и недоверчивых, надеющихся, ожидающих, ищущих и все равно прекрасных в своей, задуманной Им, неповторимости.

Нет, не работу с людьми поручил, не духовное консультирование, а именно доверил людей как своих детей. И даже наших с женой детей Он мне тоже доверил, а не дал в собственность. Иначе говоря, где-то священник — тоже детоводитель, получается, то есть педагог.

Впрочем, Януш Корчак видел педагогику не наукой именно о детях и воспитании детей: «Одна из грубейших ошибок - считать, что педагогика является наукой о ребёнке, а не о человеке»…И с этой фразой для меня очень многое стало на свои места. Какая же все-таки ответственность, если кто-то тебе доверил человека. И не с 8 до 19.00, а каждый день, ежечасно, от младенческого крика до последнего вздоха. Доверил, а не подарил. А это значит не распорядиться, а сохранить.

Д уша ребенка равно сложна, как и наша

Удивительна судьба Хенрика Гольдшмидта (настоящее имя Януша Корчака). Родился он в 1878 году Польше, когда та была еще княжеством в составе Российской империи. Учился в русской гимназии. Надо еще не забыть, что по происхождению Хенрик – еврей, а это значило, что особое, зачастую далеко не дружелюбное отношение со стороны окружающих, было знакомо ему с самого детства, несмотря на то, что семья Гольдшмидтов считалась ассимилированной, в которой очень чтились польские традиции.

Януш Корчак

Уже учась в гимназии, он начинает репетиторскую деятельность, поскольку отец Хенрика Юзеф становится недееспособным по причине душевного заболевания. Во многом болезнь отца стала причиной того, что в дальнейшем Хенрик не заводит семью, боясь, что заболевание генетически передастся его внукам и правнукам, но всю свою жизнь посвящает именно детям. Да и не только жизнь, но и смерть.

По окончании гимназии прекрасно знает русский, немецкий, французский языки, владеет древними языками, поступает и заканчивает медицинский факультет Варшавского университета. В войне с Японией и в Первой мировой войне, а также в советско-польской войне, Корчак, имевший уже к тому времени этот псевдоним, военный врач, часто бывает на передовой, помогает и оказывает раненым не только медицинскую, но и психологическую помощь, а зачастую просто беседует с человеком, помогая ему отвлечься от страданий и боли разговором, каким-либо интересным, увлекательным рассказом.

А между войнами и после них происходит становление Корчака как педагога, публициста и детского писателя. Его работы приобретают всемирную известность, его идеи в педагогике становятся новаторскими, ими интересуются. За годы активной работы, Корчак создает детские приюты в Киеве, в Варшаве, особое внимание уделяется воспитанию сирот. Одним из важнейших принципов педагогической системы Януша Корчака была и есть самовоспитывающая активность детей.

Ведущими чертами его воспитания были такие качества, как самопознание, саморазвитие, самоконтроль, самооценка и еще много различных вещей, которые делает ребенок САМ.

Взрослый может участвовать в воспитании ребенка только любовью, без интереса к личности ребенка и любви к нему общение с ребенком Корчак считал пагубным.

Одной из главных идей, которую Корчак нес родителям, была мысль позволить ребенку вырасти самим собой, а не тем, кем не стали его родители. Видеть в ребенке полноценного человека: «Вспыльчивый ребёнок, не помня себя, ударил; взрослый, не помня себя, убил. У простодушного ребёнка выманили игрушку; у взрослого - подпись на векселе. Легкомысленный ребёнок за десятку, данную ему на тетрадь, купил конфет; взрослый проиграл в карты все своё состояние. Детей нет - есть люди, но с иным масштабом понятий, иным запасом опыта, иными влечениями, иной игрой чувств…» (Как любить ребенка?), одновременно предлагая понять, что на самом деле преимуществ у повзрослевшего человека перед ребенком, если не считать таковой ответственность, по большому счету нет.

Уважать и изучать, открывать личность ребенка, «всё, что достигнуто дрессировкой, нажимом, насилием, - непрочно, неверно и ненадёжно», до уровня ребенка, по мысли Корчака, нужно было не опускаться или приседать, а подтягиваться, расти, становиться на цыпочки, потому что до чувства ребенка надо еще суметь подняться, «душа ребенка равно сложна, как и наша, полна подобных противоречий, в тех же трагичных вечных борениях: стремлюсь и не могу, знаю, что надо, и не умею себя заставить».

Очень точно Корчак указывал на то, что представляет собой воспитание и любовь в том виде в каком они есть сейчас: «Мой ребенок - это моя вещь, мой раб, моя комнатная собачка. Я чешу его за ушами, глажу по челке, украсив ленточками, вывожу на прогулку, дрессирую его, чтобы он был послушен и покладист, а когда надоест: - Иди поиграй. Иди позанимайся. Пора спать». А не так ли это действительно?

Иногда кажется, что те методы и решения, которые когда-то были предложены «старым доктором» — это прямой ответ на те страшные и порой роковые «воспитательские» ошибки, допускаемые родителями в отношении детей. Любить и дать развиваться, наблюдать и не вмешиваться. Казалось бы в идеях Корчака не просто любовь к человеческой личности, но и доверие Творцу этой личности. И напоминание родителям о том, что «ребенок не лотерейный билет, на который должен пасть выигрыш в виде портрета в зале заседаний магистрата или бюста в фойе театра. В каждом есть своя искра, которую может высечь кремень счастья и правды, и, может, в десятом поколении, она вспыхнет пожаром гениальности и, прославив собственный род, осветит человечество светом нового солнца».

Сами нацисты предложили Корчаку свободу

Книги для взрослых и детей, статьи, педагогические исследования, свыше 20 книг о воспитании. К началу Второй мировой войны Януш Корчак был хорошо известен во многих странах. А поскольку огонь и вода в жизни старого доктора уже были, то оставалось самое тяжелое испытание – медными трубами. Слава и известность, заслуги писательские, могли бы обеспечить Янушу Корчаку не только почет и уважение, но и саму жизнь. Вместе со своим «Сиротским домом» Януш Корчак оказался в Варшавском гетто, а это означало только одно – уничтожение.

Еще за несколько лет до войны, может быть предчувствуя развивающиеся события, бывшие ученики старались сделать все, чтобы вывезти доктора Януша из Польши, его ждали в Палестине, в нейтральных странах, куда потом война не дойдет, он много путешествовал, но не оставил свое детище.

Более тридцати лет до своей гибели действовал варшавский «Сиротский дом». Корчак не покинул его и во время оккупации Варшавы нацистами. Более того, в условиях гетто Корчаком были предприняты попытки создания приюта для тяжелобольных и умирающих детей, смертность на огражденной территории была высокая. Так старый доктор предвосхитил идею создания детских хосписов. Понимая невозможность помочь умирающим, Корчак делал все чтобы обеспечить хотя бы достойный и спокойный уход маленьких страдальцев.

Корчака пытались спасти из гетто, он отклонил все попытки вывести его в безопасное место. Наконец, когда судьба еврейских сирот была решена, сами нацисты предложили Корчаку свободу. Однако эта свобода предлагалась только ему. Одному. Поэтому Корчак вместе со своими воспитанниками поднялся в вагон, уходящий в лагерь смерти Треблинка.

Кадр из фильма «Корчак»

Эммануэль Рингельблюм, один из подпольщиков варшавского гетто, оставил воспоминание: «Нам сообщили, что ведут школу медсестёр, аптеки, детский приют Корчака. Стояла ужасная жара. Детей из интернатов я посадил в самом конце площади, у стены. Я надеялся, что сегодня их удастся спасти… Вдруг пришёл приказ вывести интернат. Нет, этого зрелища я никогда не забуду! Это был не обычный марш к вагонам, это был организованный немой протест против бандитизма! Началось шествие, какого никогда ещё до сих пор не было. Выстроенные четвёрками дети. Во главе - Корчак с глазами, устремлёнными вперед, державший двух детей за руки. Даже вспомогательная полиция встала смирно и отдала честь.

Когда немцы увидели Корчака, они спросили: «Кто этот человек?» Я не мог больше выдержать - слезы хлынули из моих глаз, и я закрыл лицо руками».

Вернуть доверенное в сохранности, можно, лишь вложив него любовь

В качестве послесловия хотелось бы вспомнить об одном эпизоде, который, скорее всего, наверное, является просто мифом, но, тем не менее, недалеким от правды. Офицер СС, командовавший погрузкой и депортацией в Треблинку, узнал писателя Корчака, узнал того, чьи книги он когда-то в детстве читал, и именно ему было поручено предложить Корчаку покинуть вагон и именно ему Корчак отказал. А совсем недавно я , что летчиком, который сбил самолет Сент-Эксюпери, тоже, как ни странно, оказался один из его читателей.

И Корчак, и Экзюпери – люди, сделавшие в своей жизни нечто очень важное: они написали о человеке прекрасном… не о прямоходящем, не о разумном, а о человеке, который может созидать этот мир, о той глине, которая была оживотворена Духом, о том, кто украсит мир, когда для зла и беды в нем больше не останется места. И в какое безумное, страшное время, в какой разрушительный и страшный век.

Вернуть доверенное в сохранности, можно, лишь вложив него любовь. А иногда и жизнь. Удивительный и страшный подвиг, постичь который нельзя, если ты им не жил всю жизнь. Умирание за этих детей случилось в жизни Корчака не в Треблинке, а гораздо раньше, когда детские глаза посмотрели на него с доверием и любовью. Ответной любовью. И почему-то я уверен, что это чувство не оставило их в этот страшный смертный миг. И даже не чувство. А именно Любовь. Как начало и причина всего.

Светлая и добрая память «старому доктору» и его воспитанникам.

Януш Корчак стал известным педагогом из-за пережитых неприятностей в детстве. Болезнь отца, безденежье, отсутствие доброты в гимназии - всё это способствовало тому, что он до конца своих дней помогал еврейским сиротам почувствовать себя нужными и любимыми.

Семья и детство

Януш Корчак - ненастоящее имя известного педагога. От рождения он назывался Хенриком Гольдшмидтом, вторым его именем было Эрш или Хэрш - в честь дедушки. Несмотря на то, что родители будущего педагога были евреями, в их доме не слишком придерживались иудаистских обрядов. В то время множество польских евреев были весьма ассимилированными, поэтому дома к нему обращались, используя польское имя Хенрик.

Поскольку в то время часть Польши была под Российской Империей, то первые свои знания Хенрик получал в российской гимназии, где ни на капельку не изменились армейские уставы былых времён. Жёсткая дисциплина, физические наказания за проступки, унижения, и, конечно же, издевательство над евреями, который не любили в царской России.

Но кроме всего этого там преподавали множество интересных для Хенрика предметов, например, языки. Французский, латынь, греческий и немецкий, хотя сами преподаватели общались с гимназистами исключительно на русском.

Когда Хенрику было одиннадцать, у его отца начались проблемы со здоровьем. Врачи обнаружили у него психические нарушения, и его пришлось определить в клинику для душевнобольных. Поскольку содержать отца в хорошей больнице стоило больших денег, уже через несколько лет с деньгами начались серьёзные проблемы. Чтобы хоть как-нибудь улучшить положение, Хенрик идёт на свою первую работу - репетитором. Ему тогда было 15 лет.

Образование и призвание

Как это часто случается, обстоятельства сами указали Хенрику на его будущую профессию. Болезнь отца и подработки учителем стали его призванием. Поэтому двадцатилетним он подаёт документы на медицинский факультет университета Варшавы, мечтая помочь отцу вылечиться, но тот вскоре умирает в больнице. Параллельно Хенрик слушает курс подпольного университета, где улучшает свои качества как педагог.

Уже с ранних лет Хенрик интересовался литературной деятельностью. А после смерти отца его переживания выплеснулись в пьесе о сумасшедшем, который уничтожает собственную семью. Эту работу он даже отправил на литературный конкурс. Но, скромный от природы Хенрик просто не мог подписать пьесу своим именем, так появляется псевдоним Януш Корчак.

В 1899 он даже был в Швейцарии, чтобы послушать лекции известного местного педагога Иоганна Песталоцци. Больше всего его уже тогда интересуют больницы и детские школы.

Начиная с 1903 и следующие восемь лет он работал в больнице для еврейских детей на Сенной, а летом подрабатывал воспитателем в детских лагерях. В те же годы он вступает в Общество помощи сиротам, организованное опять же евреями в Варшаве.

В конце весны 1905 года Гольдшмидт стал дипломированным врачом, после чего участвовал в Русско-японской войне, поехав на фронт как военный врач.

После возвращение Генрик решает завязать с медицинской практикой, и свою жизнь посвятить именно воспитанию детей. Несколько лет он накапливает знания в сфере педагогики, слушая лекции во Франции, Англии и Германии.

Результатом становится его «Дом сирот», который открыл двери в 1911 году. Сиротинец на улице Крахмальной в Варшаве стал местом для самых несчастных детей того времени - еврейских. Гонимые в стране, в которой процветали антисемитские взгляды, брошенные собственными родителями, Гольдшмидт стал для них и отцом, и другом. Мягкий, но весьма требовательный Хенрик не только находил общий язык с детьми улиц, но и с богатыми евреями Варшавы, ведь именно они давали деньги на содержание беспризорников.

Корчак и Украина

Во время Первой мировой Корчак-Гольдшмидт был на территории современной Украины. Как военный врач он помогал в госпитале поблизости Тернополя. Там, на улицах города, он подобрал мальчика Штефана, мать которого умерла, а отца забрали в армию. Ребёнок не умел ни читать, ни писать, а сердобольный Корчак забрал его к себе в казарму, где научил не только письменности, но и в азам ремесла - при госпитале была мастерская. Обо всём этом известно из записей в дневнике Корчака.

В Тернополе педагог заболел, и его отправили в Киев на лечение. Там же он продолжил свою работу в приютах для сирот, количество которых после войны резко увеличилось. В Киеве же Корчак и написал своё самое знаменитое творение - книгу «Как любить ребёнка».

Сиротская демократия Корчака

В 1918 Корчак вернулся в Варшаву и вновь принялся руководить своим сиротинцем. Кроме того он становится и радиоведущим - под именем Старый Доктор ведёт программу, где рассказывает молодым мамам об азах воспитания и ухода за детьми. Также начинает читать лекции в педагогических университетах, пишет статьи в журналы о педагогике.

Во время польско-советской войны опять помогает как военный врач, на этот раз в госпитале города Лодзь.

Кроме «Дома сирот» Корчак также 15 лет до 1936 помогал в организации «Нашего дома» — ещё одного сиротинца на окраине Варшавы.

С 1926 до 1932 был соредактором еженедельника Mały Przegląd, статьи для которого писали его воспитанники. Это было приложение к варшавской еврейской газете Nasz Przegląd.

Своих детей Корчак старался воспитывать как хороших евреев, читал им талмуды и учил основам справедливости. Так, в стенах «Дома сирот» была не только редакция газеты, но и свой суд и присяжные. За каждую шалость виновник получал наказание. Суд присяжных рассматривал дело и выносил приговор. Если он был слишком строгим, то Корчак имел право голоса. Но на самом деле его самого несколько раз «осудили», когда он ошибочно выругал невиновного воспитанника.

В сиротинце его называли либо Старым Доктором, либо Королём детей.

Варшавское гетто и Треблинка

О Корчаке часто отзывались, как о добром, но своенравном человеке: он очень плохо переносил несправедливость. Когда Варшаву в 1939 оккупировали нацисты, он не повиновался приказу носить звезду Давида на рукаве. Корчак ощущал себя польским офицером, который не должен повиноваться приказам противника.

Через год сиротинец перевели в стены Варшавского гетто. А самого Корчака на месяц посадили в тюрьму - за неповиновение по поводу нарукавной повязки. Освободили его оттуда по просьбе местного провокатора и агента гестапо. Тот попросту хотел получить «своего» человека в стенах гетто, но Корчак не согласился.

Даже в гетто Корчак делал всё возможное, чтобы его воспитанники хорошо питались. Он постоянно связывался с юденратом и выбивал из них деньги на еду для детей. Самое ужасное, что он тогда видел на улицах гетто - это мёртвые дети, которых даже некому было похоронить, поэтому своих он лелеял пуще прежнего. В последние дни пребывания в гетто Корчак настолько погрузился в депрессию из-за происходящего, что предложил юденрату дать разрешение на эвтаназию для его сирот. По его мнению, это было намного гуманнее, чем оставить детей погибать от голода.

В августе 1942 Дом сирот решили депортировать из города. Друзья Корчака до последнего уговаривали его бежать, но он не согласился. Так великого педагога вместе с его воспитанниками отправили в концлагерь Треблинку.

• Последние месяцы жизни Корчак описывал в дневнике, который потом замуровал в стенах дома варшавского гетто. Его случайно нашли через несколько лет после завершения войны. Записи дневника стали основой для сценария фильма Анджея Вайды «Корчак».
• У педагога было своё отношение к смерти: своих воспитанников он с малых лет приучал к тому, что смерть - это обычное явление. Неудивительно, что его Король Матиуш (герой детской книги) также умирает.
• Во время Второй мировой Корчак стал глубже интересоваться сионизмом, даже решил уехать в Израиль, но остался в Варшаве только ради своих детей.
• Основы педагогики Василия Сухомлинского основаны на подходе Януша Корчака.
• Поскольку могилы у педагога нет, то на еврейском кладбище Варшавы поставили кенотаф в память о нём и его воспитанниках, а в Треблинке - камень с его именем.
• Несмотря на почти полное разрушение Варшавы во время Второй мировой, «Дом сирот» на Крахмальной выстоял. Он работает до сих пор.

КОРОЛЬ ДЕТЕЙ

Жизнь и смерть Януша Корчака

ВСТУПЛЕНИЕ

Моим детям Наташе Карен и Кеннету Джею, детям Януша Корчака и детям всего мира

Реформаторов ожидает плохой конец.

Только после их смерти люди начинают видеть, что они были правы, и воздвигают им памятники.

Януш Корчак. «Король Матиуш Первый»

Дети, еврейские дети, всегда страдали первыми: первыми обрекались на голод и жажду, первыми уходили в незнаемое. Где бы ни страдали евреи, их дети страдали еще сильнее. А под властью фашистов - больше, чем когда-либо, и больше, чем все остальные. Они познали судьбу, которая и теперь надрывает сердце.

В «Короле детей» Бетти Джин Лифтон со страстью и не жалея сил воссоздала жизнь удивительного человека, который до конца своих дней мечтал и трудился только ради обездоленных детей и встретил смерть вместе с еврейскими детьми, которых пытался защитить.

Генрик Гольдшмидт, более известный как Януш Корчак, останется в еврейской и польской истории, а также и во всемирной как символ одновременно и тревожащий, и внушающий надежду. То, что один подобный человек был способен ежедневно творить такое множество чудес, бесспорно, ободряет. Но подобных ему мало, и это порождает тревогу.

Януш Корчак был врачом, педагогом и писателем, жившим ради других. Ассимилированный еврей, он исповедовал вселенский гуманизм. Он не проводил практически никаких различий между польскими и еврейскими детьми. Он любил их, радел об их благополучии, чувствуя себя равно близким и тем и другим. Его любовь была всеобъемлющей, абсолютной и, без сомнения, отгораживала его от взрослого мира. Он остался холостяком: только дети имели право на его время, на его жизнь.

Почти всем Корчак известен только благодаря своей смерти, а точнее - благодаря тому, как он пошел на смерть, и об этом можно только пожалеть. Он более чем заслуживает внимания как личность. Тяжелое детство, мучительное отрочество (его отец оказался в сумасшедшем доме, где и умер), военная служба, воспоминания о войне, начало работы с обездоленными детьми, его чувства и двойственное отношение к иудаизму и еврейству, поездки в Палестину, сложные и двойственные отношения с женщинами, его глубокие связи с польской культурой и национализмом - вот история, которую поведала Лифтон.

Разумеется, больше всего нас поражает его жизнь в гетто. Как он сумел создать в стенах Варшавского гетто, в самом сердце кошмара, маленькое самостоятельное королевство, где ребенок был принцем? В 1940 году, в возрасте 61 года Корчак использовал свой международный престиж автора прекрасных детских книг для защиты брошенных, покинутых и осиротевших детей. Лишенный права заботиться о христианских детях, он посвятил себя детям еврейским - двумстам - тремстам - и стал для них наставником и отцом, опекуном и защитником. Он научил их петь, мечтать, надеяться; он беседовал с ними о Палестине, но также и об индийском писателе Рабиндранате Тагоре; он обеспечил им еврейское образование, но также и польское. Потому что верил - по крайней мере, вначале, - что они переживут войну, как и он, и мир вновь станет нормальным.

К несчастью, дети Корчака, как и все остальные, были беззащитны. Утром 6 августа 1942 года настал их черед.

В некоторых кругах позднее его осуждали за то, что он не разослал своих детей, куда было можно и пока было можно. Безусловно, он отговаривал родителей и друзей, которые хотели забрать детей из приюта, чтобы спрятать надежнее где-нибудь еще - быть может, в христианских семьях. Детям необходимо оставаться вместе, говорил он. Так они меньше боятся. К тому же казалось, что находиться вне приюта опаснее, чем внутри. В какой момент он понял, что ошибался?

По мере того как обстановка ухудшалась, преследования усиливались, угнетение ожесточалось, становилось все более бесчеловечным, Корчак иногда как будто проявлял слабость. Он выглядел усталым. Он пил водку. И в его личном дневнике доминирует его собственное детство. Бежал ли он от настоящего? Погружался ли в свое детство, чтобы не видеть, как рушится детство его воспитанников? Друзья-христиане уговаривали его покинуть гетто, необходимые документы были приготовлены. Он отказался. Он был обязан остаться со своими детьми.

Он всегда считал, что немцы не посмеют посягнуть на учреждение, известное далеко за границами Польши. Наивность? Гордость? Или и то, и другое? Безусловно, из гордости он до самого конца отказывался носить еврейскую звезду. Нет ничего удивительного в том, что он очень многим внушал уважение.

Он был вхож в Еврейский совет старейшин, председатель которого Адам Черняков был его другом. Как и влиятельный советник Авраам Гепнер. И Корчак всегда без колебаний обращался за помощью и защитой к своим высокопоставленным друзьям. Но 22 июля 1942 года Черняков покончил с собой, чтобы не участвовать в депортации сирот.

В тот момент судьба детей приюта была решена. Пятнадцать дней спустя «король детей» и его юные подданные отправились навстречу смерти с достоинством, поразившим гетто. Оно поразило даже полицейских, которые, увидев, как они вошли в вагоны, отправляющиеся в Треблинку, встали по стойке «смирно» и отдали им честь.

О дальнейшем Лифтон рассказывает с трогательной простотой, от которой перехватывает дыхание. Одной рукой старый Корчак прижимает к груди маленькую девочку, другой ведет за руку маленького мальчика. И в какой-то момент дети начинают петь. Сам Корчак идет молча.

Эли Визель

КЕМ БЫЛ ЯНУШ КОРЧАК?

«Жизни великих людей подобны легендам - трудны, но прекрасны». Так написал Януш Корчак, и эти слова в полной мере относятся к его жизни. Однако в подавляющем большинстве американцы вообще не слышали про Корчака, еврейско-польского детского писателя и педагога, который в Европе известен не меньше, чем Анна Франк. Как и она, Корчак погиб в дни Холокоста, и от него тоже остался дневник. Но, в отличие от Анны, у него был шанс избежать этой судьбы - шанс, которым он отказался воспользоваться.

Его легенда родилась 6 августа 1942 года, на ранних этапах ликвидации Варшавского гетто нацистами, - хотя его преданность обездоленным детям стала легендарной задолго до войны. Когда немцы распорядились о депортации его знаменитого сиротского приюта, Корчак собрал двести детей, находившихся под его опекой, и со спокойным достоинством повел их в последнем марше по улицам гетто к поезду, который повезет их для «поселения на Востоке» - нацистский эвфемизм, подразумевавший лагерь смерти Треблинку. Умереть ему предстояло как Генрику Гольдшмидту - с эти именем он вступил в жизнь, однако в памяти людской он останется под своим псевдонимом.

Именно Януш Корчак создал в Польше прогрессивные сиротские приюты, построенные по принципу коммун, организовал первую национальную детскую газету, преподавал школьным учителям основы того, что мы теперь называем нравственным воспитанием, а также защищал права детей в судах для несовершеннолетних. Его книги «Как любить ребенка», «Право ребенка на уважение» помогали родителям и учителям по-новому узнать детскую психологию. Поколения детей росли на его книгах, и особенная роль тут принадлежала ставшему классикой «Королю Матиушу Первому», повествующему о приключениях и злоключениях мальчика-короля, который задумал провести реформы на благо своих подданных. Книга эта в Польше пользуется такой же любовью, как «Питер Пэн» и «Алиса в Стране чудес» в англоязычных странах. В середине тридцатых годов он вел собственную радиопрограмму, где в роли Старого Доктора сочетал житейскую мудрость с лукавым юмором. Каким-то образом, благодаря его обманчиво-простым словам, слушатели начинали ощущать, что становятся нравственно лучше.